Аэл'орри попыталась развязать тугой узел верёвок, стягивающих мешок, но сил её не хватало, весь разум поглотил животный ужас и паника. Вдруг весь негатив отступил, освободив место спокойствию и умиротворению. Аэл'орри ощутила, как что-то или кто-то проник через стенки мешка и коснулся её тела. Эрфния вздрогнула, попытавшись освободиться от этого ощущения, но присутствие кого-то рядом стало только сильнее.

― Кто ты?! ― испуганно прошептала она, но ответа не последовало. Вместо этого она услышала внутри себя странную звенящую мелодию, которая стала растекаться по всему телу, унося остатки усталости прочь.

Издав характерное поскрипывание, верёвка, стягивающая мешок развязалась сама собой, и Аэл'орри смогла выглянуть наружу. Поддаваясь странной силе, охватившей внезапно весь её разум, девушка невольно потянулась в сторону стола, постепенно вылезая из мешка. Чтобы стражи не заметили её, Аэл'орри что было силы сдавила ладонью заветный камень и тотчас растворилась в воздухе. В этот момент она видела всё размытым и плохо отдавала себе отчёт в том, что делает, но неожиданно взгляд её сфокусировался на большом каменном шаре, скованном металлическими обручами, что лежал на столе рядом с ней. Тут же были обруч и пластина с текстом, переданные Гиртроном Даркфлессу для обуздания сферы. Внутри шара вращался белый вихрь, напоминающий млечный путь, сомкнутый в чудесную спираль и именно оттуда доносилась эта чарующая музыка.

"Освободи меня!" ― словно бы говорила эта странная сфера, и Аэл'орри невольно потянулась к ней. Пальцы девушки едва коснулись шара, и он тут же, слетев с постамента, будто его с силой отбросили, покатился по столу. Дартгроты у двери резко поворотились в сторону Аэл'орри, но благодаря магии кристалла не смогли увидеть виновницу. Огонь буквально выпорхнул из всех щелей их замысловатых доспех, а стальные крылья за спиной расправили своё рукотворное оперение.

Как в замедленном сне, сфера неспешно катилась по сверкающей поверхности каменного стола, к неизбежной свободе. Дартгроты с рёвом бросились через залу к столу. Взмахнув крыльями, они оторвались от пола и, обратившись клубящимися смерчами, со свистом подлетели к трону. Хоть они и не видели Аэл'орри, но каким-то непостижимым образом смогли почувствовать её. Аэл'орри вся сжалась, пытаясь закрыться руками от мечей, уже занесённых над ней дартгротами, и, в страхе зажмурилась... Сфера сорвалась с края стола... Покрытые выщерблинами мечи полетели вниз... Шар рухнул на каменный пол лунного зала и разлетелся вдребезги... Ветер колыхнул огонь факелов и затушил их... Прогремел гром, молнии обвили стены и потолок Фаур-Каста, сверкнула ослепительная вспышка, из разбитой сферы во все стороны брызнули стремительно разлетающиеся искры. Дартгроты издали чудовищный рёв, и в ту же секунду были отброшены к противоположной стене, не успев нанести удара. Они врезались в каменную кладку, разбив её, и, затем рухнули на пол: доспехи их раскрошились кусками, выпустив наружу облака едкого дыма. Огоньки глаз чудовищ покатились по полу, и вскоре погасли.

Аэл'орри с некоторым страхом приоткрыла глаза, над ней возвышалась расточающая свет белая фигура старца с длинной бородой, растворяющаяся в окружающем пространстве, подобно утреннему туману, восседающему на вершине Монастырской горы. Голову великана венчал расписной серебряный обруч, а по рукам растекались голубоватые молнии.

Старец склонился к Аэл'орри, и взял её на ладонь. Девушка замерла, сердце её аж заходилось от волнения и благоговейного трепета перед странным великаном, освобождённым ею.

― Скоро здесь будет Маг, ― голос великана прогремел громом, ― тот, что сам заточил себя в доспех. Он поработил меня, ты ― освободила. Лети же в славную Герронию, и расскажи обо всём, что я поведал тебе! ― Эллмэорос не назвал Даркфлесса по имени, чтобы не притянуть его энергию.

― Но я не умею летать! ― несмело возразила Аэл'орри, срывающимся от волнения голосом. ― И ты ничего не поведал мне!

Великан неистово расхохотался.

― Уже поведал, просто ты этого не знаешь! ― он поднёс к ладони вторую и сложил их "ковшиком", так, что теперь Аэл'орри сидела уже одновременно на обеих его руках. ― И летать ты уже умеешь, ― добавил он и дунул на Аэл'орри. ― Лети!

Выдох великана неистовым ураганом пронёсся по залу, сбросив Аэл'орри с его великих ладоней. Она перевернулась через голову и зависла в воздухе, обратившись крохотной крылаткой. Рост её теперь был не более вершка, а за спиной звенели две пары прозрачных крылышек, совсем как у стрекоз аз-зурри из Гленнвуда.

― Кто ты?! ― испугалась Аэл'орри, оглядывая себя.

― Я Эллмэорос ― повелитель всех стихий, владыка земли, воды, ветра, огня, леса и моря, лети же скорей! ― вскричал старец.

Аэл'орри взмахнула крыльями и стрелой вылетела в узкое окно залы, однако, ещё не очень хорошо управляясь с обновкой, она чуть не врезалась в стену.

 

Сражение с Грасом Даркфлессом

Эллмэорос раскинул руки и сделал глубокий вдох.

― Свобода!!! ― прокричал он, да так громко, что стены старинного Фаур-Каста заходили ходуном. Эллмэорос развернулся к дверям, собираясь покинуть проклятый чертог, но при входе уже возвышался Грас Даркфлесс в окружении бесчисленного войска из дартгротов, герддронов и чародеев Фаллен-Граундской гильдии.

― Прочь с дороги, мелюзга нечестивая! ― Эллмэорос взмыл под потолок, превратившись в грозную тучу. Лицо его засияло, ослепляя противника, подобно утреннему солнцу. В глазах сверкнули молнии, а ладони окутало электрическими вихрями. К тому времени туча, служившая древнему волшебнику телом, уже распространилась по всей зале, превратив её каменный потолок в угрожающе клубящийся небесный свод.

― Вперёд! ― скомандовал Даркфлесс.

Отряды герддронов-лучников и арбалетчиков бросились в зал, подобно двум ручьям, обтекая Граса слева и справа. Вбегая, они припадали на одно колено и выпускали вверх пылающие стрелы, призванные развеять силой адского огня туманную тучу, затем бежали назад, а их место занимала новая волна воинов. Эллмэорос кругами носился под потолком, таки ухитряясь ускользать от стрел. Там же, где стрелы всё-таки пронзали волшебный вихрь, в туче образовывались довольно большие прорехи, затягивающиеся спустя некоторое время медленно и неохотно.

― Симпериум-Сариез! ― Даркфлесс обернулся к колдунам, стоящим по правое плечо. ― Силу вулкана, давай энергию Гоаронта, пускай адептов-огненосцев!

Из толпы в центр зала выбежал сгорбленный старик в серой накидке, капюшоном, скрывающей лицо. В одной руке Симпериума-Сариеза была большая книга, в другой еле заметная сфера с пляшущим внутри огоньком. Он выкрикнул что-то нечленораздельное, но оттого не менее угрожающее, и метнул сферу под потолок, сопроводив сие действие гневным шёпотом.

― Наземь! ― вскричал он следом, падая на пол цитадели.

Герддроны и дартгроты повалились вслед за ним, а прочие колдуны, очертя в воздухе круги, заслонили себя золистым сиянием.

Сфера прошла через волшебное облако и, судя по звуку, разбилась, ударившись об потолок. Эллмэорос вихрем метнулся к противоположной стене. Прогремел гром, и зал накрыло огненным дождём, стены качнулись, камни с треском стали срываться с потолка и лететь вниз, разбивая при падении зеркальную поверхность полов.

― Круши его, круши! ― неистово прокричал предводитель колдунов, и тотчас адепты ринулись вперёд, метая в Эллмэороса завывающие огненные вихри, которые сходили прямо с их жезлов и даже рук.

Такого жуткого зрелища поединка магов Даркфлесс не видывал со времён Войны Разочарования, ведь и тогда он был в Гаур-Хэс. Весь огромный зал окутало глухим серым туманом, который теперь пронизывали лишь два огненных луча, вырывающиеся из глазниц шлема Даркфлесса, по их странному танцу можно было понять, в какую сторону сейчас глядит чудовище. Лязгая металлом, Грас вертел головой по сторонам, в надежде отыскать своего противника, но Эллмэороса нигде не было видно. Неужели они так легко одолели самого сильного мага в истории Адальира?!

Не тут-то было! Туман в мгновение ока рассеялся, и перед опешившими вассалами Граса Даркфлесса вновь соткалось лицо Эллмэороса.

― Испытайте гнев мой, нечестивцы! ― возглас Эллмэороса плавно перешёл в неистовый хохот, накрывший эхом весь Фаур-Каст.

Со всех сторон начал раздаваться странный стук, это капли дождя забарабанили по доспехам, но откуда было взяться дождю, внутри замка? Вода падала на пылающие шлемы герддронов, оборачиваясь гневно шипящим паром, и вскоре уже всё вокруг затянуло белой пеленой пара.

Будучи умудрённым колдуном, Даркфлесс сразу же понял в чём дело, и резко заслонился щитом. Капли забарабанили ещё чаще, туча под сводами потолка совсем потемнела и окрасилась снизу серебром небесного электричества, молнии цепочками окутали её и стали робко спадать наземь тонкими голубыми стрелами, пущенными, словно из ангельских луков. Даркфлесс, продолжая прикрываться огромным щитом, выставил вперёд правую клешню и растопырил пальцы, между кончиками которых и мечом, стоящим у противоположной стены, тут же блеснула россыпь молний. Повинуясь чудесной силе, Флесскаурт взмыл в воздух, и, преодолев всё широкое пространство лунного зала, очутился в руке своего вечного хозяина. Овладев мечом, Даркфлесс сразу же прикрылся его лезвием сверху, зная, что последует за приготовлениями его великого противника.

― Да пожрёт ваше королевство нечестивое собака небесная! ― проревел чародей из-под замкового потолка. Висящее среди туч лицо Эллмэороса перекосилось, он оголил стиснутые зубы и взмахнул полупрозрачными руками.

Молнии посыпались на герддронов и дартгротов тысячами, они сходили прямо из тучи, и рядами стремительно двигались через зал, словно водили чудовищный и в то же время завораживающий своей красотой хоровод. Отовсюду слышались хлопки лопающихся доспехов, разрывающийся металл скрежетал и плавился. В тех местах, где молнии прошивали сталь герддроновских лат, зияли оплавленные дыры. Первая волна герддронов была полностью разрушена, следом в лунный зал ринулись дартгроты. Эллмэорос низверг на них ещё более сильный поток молний, и через мгновение и вторая волна обратилась в металлолом. Колдуны стали пятиться от бушующего чародея, прячась за широкой спиной Граса Даркфлесса, и уже бегом бросились наутёк.

Поняв, что настал самый благоприятный момент, Эллмэорос метнулся к окну в верхней части дворца, но не смог пройти сквозь его своды, огненная завеса на эстакаде, сотканная Даркфлессом, преградила ему путь. Он в ярости обратил свой гневный взор в сторону правителя Фаур-Каста.

― Пропусти меня, или пожалеешь! ― рёвом пригрозил Эллмэорос, и, взмахнув руками, сотряс дворец налетевшим, откуда не возьмись ураганом.

― Ты не выйдешь отсюда! ― зарычал Даркфлесс, обдав свой обугленный нагрудник огненной волной, выброшенной из-под шлема. Вцепившись клешнями в стены, Даркфлесс подобно уродливо растопырившемуся пауку, заслонил собой главную дверь. ― Только если пройдёшь через меня, безумец!

 

Во дворе древнего дворца бушевал ужасающий шторм. Разошедшаяся не на шутку стихия превратила некогда песчаную долину в бурлящий океан грязной воды. Вассалы Граса Даркфлесса, те, что были сейчас под стенами, тщетно пытались прорваться внутрь замка, заливаемого волшебными дождями. Это было бесполезно, ибо изнутри шатающиеся стены Фаур-Каста блокировала сила стихий Эллмэороса, а снаружи все, даже самые крохотные, лазейки перекрывали призванные Даркфлессом огненные вихри.

Туча, призванная Эллмэоросом, просачиваясь в окна, распространилась уже по всему небу, накрыв весь бескрайний Фаллен-Граунд. Даже жители отдалённых его уголков в ужасе разбегались от неистовой стихии. Дождь всё усиливался, затопляя прибывающей водой все подходы. Могучие потоки воды, вперемешку с грязью изливающиеся с крыши Фаур-Каста, с лёгкостью сносили, карабкающихся в окна герддронов, а молнии, остервенело срывающиеся с небес, крушили летающих в высоте дартгротов. Иные даже взлететь не успевали, как очередной разряд прибивал их к земле, раскалывая доспехи и разрушая их чудовищную мощь.

 

― Я сокрушу тебя! ― Эллмэорос ринулся в круг по дворцовому залу, сопровождая движение ужасающим свистом и рёвом ветров, но, сделав вираж, вновь завис под потолком перед Грасом, все окна надёжно заслоняла магия древнего колдуна, необоримая для ослабевшего за годы заточения в сфере Эллмэороса. ― Убирайся прочь с дороги, ничтожество! ― он сжал свои кулаки, туча стала чернеть и бурлить, подобно речным водам на перекате. Из чрева её засияло недоброе пламя.

― Тебе не устоять против моего колдовства! ― надрывно и победно взревел Даркфлесс, всё его железное тело объяло пламенем, огонь вырвался из каждой щёлочки его чудовищного доспеха, и оранжевыми волнами растекался в стороны, окутывая стены и гулом своим, заглушая рёв ветров Эллмэороса. Сейчас-то он действительно ощутил своё истинное превосходство над противником.

Хлынувший тут же дождь уже не мог сдержать пламени, хотя ливень этот был силён. Эллмэорос в последний раз попробовал очистить путь, низвергнув на Даркфлесса целый сноп молний, но те лишь немного отбросили, вцепившегося в стены короля Фаур-Каста, назад, не сумев, однако даже немного сокрушить его защиты. Грас только рассмеялся своим ржавым лязгающим смехом.

Энергетика в зале переменилась, Даркфлесс сразу же почувствовал это, и в безжизненных глазницах его уродливого шлема блеснул огонь страха...

 

― Силы небесные! ― воскликнул Силий, остановившись посреди того самого коллектора и бросил взгляд на себя самого, сидящего у противоположной стены. Арбитр Стихий даже на Земле в этот момент почувствовал силу высвободившегося Эллмэороса. ― Энергетика Адальира меняется, словно со дна к поверхности стремится огромный пузырь, что-то происходит в Адальире! ― пробормотал он сбивчиво. ― Я это вижу внутренним и внешним зрением и ощущаю всеми своими семью чувствами!

Он сосредоточенно нахмурился и закрыл глаза, концентрируясь на волне пойманной энергии.

― Либо кто-то обрёл новую силу, либо кто-то, владеющий старой силой, вернулся в Адальир! ― Силий привычным движением расправил бородёнку, пропустив её между пальцев. ― Возможно, кто-то даже покинул Электрический Рим!

 

Эллмэорос стал удаляться, он занял самый дальний угол, где бушующая туча, сотканная им, стала клубиться и шириться. Выражение лица старца стало совершенно неистовым, борода и усы развивались на холодном ветру, а в глазах блестела истинная ярость. Теперь ему нужно было, во что бы то ни стало, ослабить силу колдовства Даркфлесса, ибо она была велика, как никогда. Эллмэорос сосредоточенно закрыл глаза, всё пространство бесконечно огромного зала стало наполняться мечущимися искрами, которые вскоре погасли, уступив место светло-зелёному туману. Даркфлесс, поняв, что задумал его вечный противник по магии Эллмэорос, стал чётко и быстро проговаривать антизаклинания, призванные развеять надвигающееся волшебство древнего мага, но ему это почему-то не удавалось. Заклинание, которое использовал Эллмэорос, пришло в Адальир в самые древнейшие времена, впитало в себя мощь всех прошедших лет, и несло неимоверный по силе заряд позитивной энергии, ибо не являлось разрушительным, то был дар богов первозданному народу Адальира на самой заре времён.

Дождь снаружи стал ослабевать, молнии больше не крушили воинов Даркфлесса, ибо здесь не осталось места для сражений, но те почему-то застыли, словно окаменев. Ослабевшие от какой-то новой силы, используемой Эллмэоросом, они безвольными насекомыми сползали по стенам обратно, неуклюже складываясь под окнами цитадели.

Лунный тронный зал наполнился давно позабытым в здешних краях ароматом луговых трав и цветов. Откуда не возьмись, в воздух взметнулись тысячи листьев и опавший цвет каких-то странных розовых цветов, хотя ни в замке, ни вокруг него на многие мили не было ни единого растения. Затем в воздух взмыли россыпи белых лепестков, словно они оказались средь кустов цветущего жасмина и яблонь.

Эллмэорос колдовал "лазурь", самое чистое из всех заклинаний, дарованных мудрецам Армильд-Клианора самими богами, которое не причиняло вреда, но лишь замедляло движения воинов, очищало разум и души от ненависти, и развеивало большую часть всех тёмных антиэнергий. Даже сам Грас Даркфлесс ощущал сейчас, как ослабевает его энергетика и энергетика его заклинаний. Захлёбываясь, в благодатном для всего живого, тумане, колдун, заточённый в доспехах, рвался использовать все свои магические умения, накопленные за годы, проведённые в Фаллен-Граунде, чтобы остановить Эллмэороса, но силы, казалось, были почти равны. Эллмэорос едва ли уступал, Даркфлессу, а равная сила волшебства двух чародеев, как известно всем, может привести лишь к взаимному уничтожению, на что, понятное дело, никто из них не рассчитывал.

― Освободи путь, чернь предательская! ― Эллмэорос, став, надутым облаком, сконцентрировался в углу, противоположном входу.

― Побереги себя! ― злобно проревел Даркфлесс, так крепко вцепившись в каменные колонны, что когти его полностью погрузились в вековой гранит.

Энергия всё нарастала, и вот уже почти достигла своего максимума, весь огромный зал заполнило неистовым сиянием. Шлем Даркфлесса заскрежетал, словно колдун, позабыв, что больше не является человеческим существом, пытался как встарь стиснуть зубы. Эллмэорос с неистовым свистом и рёвом ринулся вперёд, подобно смерчу. Стрела из клубящихся туч, заканчивающаяся остервенелым лицом волшебника, со скоростью молнии пересекла залу Лунного чертога, и ударила Даркфлесса в грудь. Тут произошло нечто невообразимое: сперва яркая вспышка ослепила уцелевших магов, но, когда свет ослабел, они увидели, как голова Эллмэороса пробила необоримые доспехи Граса. Стальной каркас ввалился внутрь, и рваное железо просто-таки брызнуло во все стороны. Шлем Даркфлесса оторвался от плеч и полетел вниз. Всё могутное тело колдуна-великана как бы сложилось вовнутрь, освободив путь Эллмэоросу, однако тот не сумел пройти дальше. Облако также разметало во все стороны с лучами всё того же ослепительного света.

Всё стихло, дым заполнил зал и стал растекаться по коридорам, подобно резво-струящимся ручьям. Тело Даркфлесса со скрежетом оторвалось от рук и рухнуло на пол дворца. Клешни продолжали висеть на колоннах по обе стороны входа. Плащ, сорванный с плеч ветром, волной энергии отбросило далеко назад в коридор, где он ещё долго дымился. Однако в глазницах Граса всё ещё поблёскивало пламя, ведь сражения с Эллмэоросм не было завершено. Даркфлесс был слишком силён, от его восприятия нельзя было скрыть ничего, он знал об Аэл'орри и должен был уничтожить послание волшебника... Шлем заскрежетал, верхняя часть его стала крошиться и трансформироваться в нечто странное... С рёвом выпорхнула вверх железная птица и унеслась в окно под сводами залы...

― Грассеротеп, Грассеротеп! ― кричали вассалы и колдуны, едва завидев, как дух их короля Граса Даркфлесса уносится в погоню за Аэл'орри.

Последнее творение Даркфлесса покинуло Фаур-Каст, это означало, что король Фаллен-Граунда пал...

 

Оторопь и ужас овладели всеми. Что же теперь было делать им, тем, кто верой и правдой служил чудовищу столько лет?! А если кто узнает, что Даркфлесс пал?! Что будет тогда?! Кто первым броситься крушить ненавистный Фаур-Каст из семидесяти сопредельных королевств, пожранных в своё время подлой силой Фаллен-Граунда, приспешники С'арруса или, быть может, угнетаемые ими столько лет, обитатели Гвирендорфа? Именно об этом в тот момент думали уцелевшие колдуны. Только к вечеру оцепенение спало с них, и они сумели взять себя в руки. Произошедшее с их королём было ужасно, но ещё более пугающим было осознание того факта, что безмерное могущество Фаур-Каста зиждилось в основном лишь на силе их повелителя.

Колдуны Фаур-Каста перенесли останки доспеха Граса Даркфлесса в главную залу дворца магической гильдии, где возложили на тот самый пьедестал, на котором некогда их павший владыка возвращал к существованию дартгротов.

Не сумев восстановить своего повелителя, колдуны приняли решение оставить всё, как есть до возвращения фаворитов Даркфлесса Визиронта и Шэугкана. Оно и понятно, ибо, столько лет прослужив под гнётом властолюбивого Даркфлесса, гильдийцы потеряли всяческое умение к собственным решениям, и собирались взвалить ответственность за дальнейшую жизнь Фаур-Каста и судьбу всего Фаллен-Граунда на одного из преемников павшего короля.

Долго они искали и остатки энергий Эллмэороса, но и от него не смогли они найти даже крупицы, возможно, сила этих величайших волшебников, стоящих с испокон веков на разных полюсах стихий, в момент сражения была равна, и они взаимоуничтожили друг друга. Что ж, время покажет...

 

Аэл'орри тем временем всё летела над выжженными долинами и окаменелыми руслами пересохших рек, через руины бывших Фаллен-Граундских крепостей, всё дальше и дальше удаляясь от проклятого Фаур-Каста, стремясь передать слова Эллмэороса людям Герронии. Не отставая, за ней следовал и дух Даркфлесса в обличии стальной птицы.

Когда Грассеротеп пересёк границу Падших Земель и показался в небе над окраинными селеньями, крестьяне в ужасе стали разбегаться кто куда, а один дозорный рыцарь из числа вассалов пустынных королевств наоборот, взобрался на большой старый пень и вскинул подзорную трубу. Он слышал легенду о Грасе Даркфлессе, и знал, что Грассеротеп может появиться лишь в случае гибели Фаллен-Граундского короля. Узнав в железном чудовище Грассеротепа, дозорный сразу смекнул, что именно произошло в Фаур-Касте и помчался сообщить весть о падении ненавистного Граса Даркфлесса своим королям. "Предвестник войн" ― именно так переводилось имя чудовищного Грассеротепа, и это было правдой, ибо теперь все окрестные короли не преминут напасть на обезглавленный Фаур-Каст, в надежде посчитаться за все прошлые пакости злобного короля Граса Даркфлесса...

  

Брелов в монастыре Альтвериуса

Вскоре перед Бреловым встали, озарённые утренним солнцем, горы противоположной стороны равнины. У подножья гор виднелись строения, укрытые за высокой рукотворной стеной, кольцом окружающей их. То был монастырь Альтвериуса, заложенный здесь сотни лет назад. Когда, путники приблизились, то стена оказалась неимоверно большой, высотой метров двести и с широкими воротами, через которые мог бы пройти не один легион. Ширина ворот тоже впечатляла ― метров сто ― сто пятьдесят, но створов на них не было. Эти ворота больше походили на прореху в заборе, словно какой-то великан отодвинул один из сегментов величественной стены куда-то в сторону. По бокам от прохода располагались массивные колонны, высотой чуть превосходящие основную стену, похожие на колышки, к которым должна была крепиться невероятно огромная калитка. Замшелые и потрескавшиеся за века, они уходили под облака, и если бы не горы, что возвышались выше них, казалось, подпирали собой небесный свод.

― И почему же Гиртрон не смог взять это укрепление? ― вслух недоумевал Брелов. ― Ворот нет, охраны нет, ходи, кто хочет!

Ариллия только усмехнулась, не показывая чела из-под своих смоляных волос.

― Здесь врата помощнее Свиртенгралльских! ― добавила она с усмешкой. ― Дальше я не пойду, мне что-то нехорошо…

Брелов резко обернулся к ней.

― Что такое?! ― встревожился рок-музыкант.

― Не знаю, бывает, ― отозвалась девушка, опускаясь на землю. ― Я тут посижу, а ты ступай к хранителям!

― Уверена? ― засомневался Брелов. ― Может, я с тобой побуду, вдруг что-нибудь понадобится?

― Ступай, всё нормально! ― с наигранным задором в голосе отвечала Ариллия, она уселась наземь, прислонившись спиной к колонне врат, и стала что-то чертить пальцем в дорожной пыли. ― Иди же, Чёрная Ткачиха тут побудет! ― добавила она, сказав о себе в третьем лице и назвавшись странным прозвищем, было видно, что ей неможется.

Брелов немного засомневался, но решил, что стоит всё-таки пойти к хранителям монастыря и взять у них хотя бы пропитание, чтобы подкрепить силы проводницы. Тем более, решил он, здесь девушке ничего не угрожает, поскольку равнина, просматривающаяся на многие мили вокруг, как на ладони невооружённым взглядом, была пуста, и отправился через врата.

 

За стеной лежал широкий луг, устланный струящимися травами огуречного цвета. Они поразили взгляд Брелова, истосковавшийся по зелени после бесконечных гарей и пустынь Кйа-Ори. Странно, что трава росла только за стеной, и на границе стены по всей ширине ворот становилась безжизненной пустошью со стороны Свиртенгралля. Наверное, подумал Брелов, это тоже какое-нибудь волшебство.

Здесь, за монастырской стеной даже шагать было легче, Брелову показалось, что и воздух здесь свежее. Он остановился в кружевной тени изящных деревьев, что росли вдоль тропинки, по которой он ступал, и глубоко вдохнул. Воздух вошёл в усталые лёгкие как впервые и взбодрил всё тело. Брелов выдохнул смрад Гиртроновской крепости, накопившийся в венах и как будто увидел, облако серой пыли, выпорхнувшее из собственного рта. Затем он продолжил путь, обновлённый и посвежевший. Луг казался бескрайним, но вскоре показались стены круглого строения, увенчанного сферической крышей, врастающего в скалу, как чага в древо. Внешне строение взаправду напоминало чагу по форме и белому с сероватым оттенком цвету стен. Купол немного обветшал, были видны трещины и рытвины его некогда сверкающей поверхности, оставленные на поверхности песчаника веками.

Вокруг монастырских стен на земле располагались террасированные насыпи, укрытые диковинными кустарниками. Раньше Брелову ещё не доводилось видеть таких растений ни на Земле, ни в каких других уголках Адальира. У одних растений были маленькие бурые и сильно разветвлённые листочки, у других же напротив, огромные светло-зелёные паруса без видимого разделения листовой пластинки на характерные сегменты. А у третьих изумрудные длинные узкие листики, напоминающие своей толщиной и продолговатостью стручки гороха. Всюду по растениям россыпями красовались разноцветные плоды, от мелких продолговатых ягод, размером не превосходящих обычной фасоли до спелых шаровидных плодов с большое яблоко. Одни из них свисали с веточек вниз, другие скрывались среди листвы, подобно облепихе покрывая ветвь, а третьи тянулись кверху, смотря на солнце из резных чашелистиков. Была очевидна рукотворность этих террас и то, что растения культивировались. Очевидно, это были посадки монахов, используемые теми в каких-то своих целях, возможно в пищу или для приготовления снадобий.

Брелов шёл не спеша, оглядываясь по сторонам и внимательно изучая всё, что окружало его в этом странном месте. Справа от тропы, на расстоянии метров пятидесяти на земле был очерчен круг. Чем именно он был выполнен, было не ясно, просто светлый круг на более тёмной зелёной траве. Внутри круга по его периметру располагались странные изгибистые и сильно ветвящиеся деревца, у части из которых кора была фиолетово-сиреневая, у других розоватая, а у третьих всех цветов радуги с преобладанием светлых зелёных тонов. Вместо листьев на деревьях сверкали кристаллы, по виду напоминающие чистый горный хрусталь в обрамлении светло-зелёных чашечек. Деревца так сильно ветвились и изгибались, что образовывали сферу над нарисованным кругом. Внутри круга трава имела тон немного светлее, а в его центре сидел человек в позе "лотоса", наверно, кто-то из монахов. На нём было красивое платье синего, как небесная лазурь цвета, подпоясанное широким белым поясом. Лицо монаха скрывал низко надвинутый капюшон. Он сидел неподвижно, подобно каменному изваянью сада магистра Фарфаллы, и выглядел довольно странно.

Когда Брелов поравнялся с ним, то обернулся и посмотрел в его сторону, на что тот, молча, поднял правую руку и, разжав пальцы, до этого сложенные в кулак, выпустил из ладони большую стрекозу с перламутровыми глазами. Брелов удивлённо поднял брови и проводил высвободившееся насекомое недоумевающим взглядом, ведь лицо монаха скрывал капюшон, и он не мог видеть взгляда Брелова, а этот жест был адресован явно ему, и что-то означал, во всяком случае, ему так показалось. Монах же, продолжая сидеть абсолютно неподвижно, поднял левую руку и так же разжал ладонь, отпустив в небо, на этот раз роскошного синего мотылька с фиолетовыми узорами на крыльях. Самым странным было то, что мотылёк, расправив крылья, оказался раза в два больше ладони монаха, отпустившего его на волю, так как же он тогда мог скрываться в ней до того момента? Впрочем, и стрекоза была явно великовата, чтобы помещаться обычной человеческой ладони, всем известно, что аз-зурри так легко не спрячешь, и Брелов ощущал, что здесь вновь творилось какое-то волшебство…

Пройдя ещё немножко по тропинке, Брелов посмотрел в другую сторону и обратил внимание на небольшой пруд, окружённый сверкающими деревьями, что лежал левее тропы метрах в тридцати от неё. Деревца, окружавшие пруд, были очень малы, локтей пять-семь в высоту и каждый листочек на их ветвях, похожий больше на драгоценный камень изумруд, сверкал подобно серебряному ордену Ормунда, лучами отражая солнечный свет во все стороны каждой своей гранью. Вдоль кромки воды росли яркие оранжевые лилии, диковинно расписанные как шерсть леопарда тонкими чёрными линиями и кружочками. Они были такими низкорослыми, что лепестки их цвета лежали прямо на земле, скрывая зелень листьев и стеблей под своим пышным одеянием. В пруду цвёл только один цветок ― большой белый бутон, ещё не до конца раскрывшийся, и напоминающий кувшин, как те, в которых торговцы Гленнвуда носят молоко. Всю поверхность воды покрывала странная рябь, словно бы миллион невидимых бабочек махал над ней своими крылышками, будоража спокойную стихию. Повинуясь этому незримому движению, кувшин цветка плыл то к одному краю пруда, а то внезапно менял направление движения и отправлялся в путь в обратную сторону, за ним следовала и вереница по-весеннему зелёных лиственных кружев, связанных с цветком стеблём растения. Брелов присмотрелся, и только напрягая зрение, смог различить полупрозрачных существ, которые неслышно порхали над водной гладью, но что это были за существа, рассмотреть ему всё-таки не удалось. Зато Авельиру с его суперглазами, наверняка, не составило бы большого труда разгадать эту загадку.

У самых стен монастыря из земли тянулись тонкие золотистого цвета вьюнки, опутывающие серый камень стариной кладки. Чтобы попасть в монастырь, нужно было пройти через ворота, к которым вела узкая тропинка, усыпанная розовыми лепестками. Когда Брелов ступил на тропу, то заметил, что лепестки опадают с распустившихся цветов того самого золотистого вьюнка, расцветшего над стеной в нескольких метрах от земли. Уютный ветерок срывал их и укладывал ровным ковром на тропку, ведущую ко входу в монастырь Альтвериуса.

У входа Брелова встретил монах, одетый в серую рясу, с усталым лицом и седыми волосами. В руке привратник, держал видавший виды посох, изрядно сбитый у основания о камни тех бесчисленных дорог, что прошёл уже его владелец. Он окинул Брелова удивлённым взглядом, схватил его за руку с напульсником и долго рассматривал это украшение, особенно его заинтересовала серебряная голова орла, раньше, вероятно, ему не доводилось видеть подобных украшений…

― Кто ты? ― спросил монах, разводя руками. Он говорил на каком-то ином языке, но Брелов отчего-то понимал.

― У вас хранится жезл Лемерона, ― сразу перейдя к делу, ответил Брелов по-русски, но монах тоже понял его слова на каком-то ином уровне. ― Мне нужно это оружие, чтобы одолеть Гиртрона!

― Ты сумасшедший?! ― монах при упоминании имени чудовища аж отпрянул назад.

Брелов ещё на подходе догадывался, что так просто никто не отдаст ему реликвию тысячелетий, это было то же самое, что просить у Т'эрауса Низерельдер, или требовать у королей гирльдов их адальиры. Поэтому, недолго рассуждая, Брелов вынул свой рокерский меч. Монах вздрогнул и отступил назад, закрываясь посохом. Его лицо напряглось и приняло угрожающее выражение.

― Как ты прошёл сюда, нечестивец?! ― вскричал монах в ужасе. ― Он всё же одолел нас?!

― Вы отдадите мне жезл чудовища, или я вас всех убью, или вы меня, но с пустыми руками уйти отсюда я не могу! ― сказал Брелов спокойно, но бескомпромиссно. На его лице читалась абсолютная уверенность в своей правоте и намерение отобрать у монахов всё, что ему нужно любыми силами. ― У меня только один выход из этой вонючей дыры ― через Шадоурок, а пройти через него может лишь человек, вооружённый волшебным оружием!

― Ты последователь чудовищ и монстров! ― зашипел монах и, извернувшись, попытался ударить Брелова посохом, но рок-музыкант ловко ушёл от атаки и одним ударом меча перерубил нехитрое оружие оппонента надвое. Монах ошеломлённо поглядел на оставшиеся в его руках куски посоха и бросился бежать вглубь монастыря.

Брелов проследовал за ним и очутился в огромной круглой зале, потолком которой служил сводчатый купол, как тот, что венчал само сооружение монастыря сверху, возможно, это он и был, только изнутри. Сюда только что вбежал монах, но Брелов никого не застал. И как это тот успел пробежать так быстро через весь зал?! В центре залы располагалось круглое каменное сооружение, похожее на огромные солнечные часы, потому что на краях строения были начертаны какие-то, по-видимому, числительные символы, а в центре располагался камень конической формы, направленный своим остриём точно в центр куполообразного потолка залы. Скруглённые стены помещения были сплошь расписаны старинными фресками и непонятными текстами.

Брелов огляделся по сторонам и наткнулся на изображение Даосторга, но вот только зачем они сделали это гнусное изображение внутри чистого монастыря? Он глядел на Брелова, держа в правой руке белый шар, изображающий луну и символизирующий власть чудовища над людскими снами. А в левой древний георальдический антиадальир ― чёрную корону с шестью драгоценными камнями в основании обруча, символ, подчёркивающий безграничную власть чудовища над землями Георальда.

На следующей фреске победно шествовал Кергелль, возложив молот на могутное плечо. Этот герой древних эпох был изображён в момент строительства очередного моста, соединяющего Свиреаль с туманными лесами юго-востока Адальира. На соседней фреске изображалось то самое "солнцепомрачение" Филлерста, которое Брелову довелось лицезреть собственными глазами в тоннеле Волгаллиона, когда он карабкался наверх из чрева Шадоурока, пытаясь спасти воительницу Кристалькраута Филирд.

Брелов засмотрелся на изображение Гиртрона, окутанного туманом, что поднимался из странного болота, изображённого на очередной фреске, а когда решил идти дальше и обернулся, то перед ним уже стояли монахи, вооружённые посохами и какими-то палками. Было понятно, что они давно не выходили из затворничества и поэтому не смогли придумать лучшего вооружения. Брелов смерил собравшихся нервным взглядом и, чувствуя своё явное превосходство, принял боевую позицию с мечом наперевес, надеясь, впрочем, что это ему всё же не понадобится.

Из толпы монахов вышел тот, которого Брелов встретил при входе. Монах недовольно бормотал себе под нос что-то невнятное и потрясал обломками своего посоха. Остальные хранители монастыря выглядели немного растерянными, но изо всех сил старались делать угрожающий вид, сводя брови и кривя рты.

― Кто ты такой?! ― наконец спросил один из них, очевидно, это был глава их ордена.

Брелов в ответ устало на него посмотрел и состроил утомлённую физиономию.

― Для вас, очевидно, пришелец из параллельного мира. Отдайте мне то, за чем я сюда пришел, и разойдёмся друзьями! ― предложил он совсем недружелюбно.

Старец с сожалением поглядел на Брелова как на умалишённого, или какого иного убогого:

― Что ты говоришь, странный человек? Ты хоть знаешь, чего просишь?!

― Я не понимаю, я что, неясно выражаюсь?! ― Брелов рассвирепел. ― Сколько можно-то?! И этот ваш друг меня хотел своей палкой пришибить, теперь ещё всей толпой пожаловали! Отдайте жезл и все дела! На кой он вам-то?! Вы же вообще не выходите отсюда, как я погляжу!

Глава ордена несколько минут, молча, смотрел на Брелова, казалось было слышно, как шевелятся его мысли. Потом он обернулся к собратьям и воздел руки к небесам:

― Друзья мои! ― воскликнул он. ― Не стоит нам совершать не добра ни в этом месте, и ни в каком другом, пускай его, пусть этот человек возьмёт волшебный жезл чудовища Лемерона, если сумеет, вдруг сподобится!

Фраза Брелова обидела. По толпе прокатилась волна голосов, но тут рок-музыкант заметил, что лишь немногие из хранителей открывают рты, каким-то образом он ухитрялся слышать ещё и мысли этих людей. В конце концов, все согласились со старцем и предложили Брелову следовать за ними. Брелов двинулся следом за вереницей людей в серых рясах и попал в длинный светлый коридор. Крышей ему служил прозрачный купол, за которым зеленели плотно переплетённые стебли плюща с большими резными листьями. Вдоль стен коридора стояли одинаковые колонны, также изящно увитые плющами, растущими прямо из каменного пола сооружения. То там, то сям, на растениях красовались огромные разноцветные цветы с лепестками, усыпанными сверкающей золотистой и серебристой пыльцой, так похожей на алмазный ауррат платины, который дала ему Филирд в чреве Шадоурока.

Пока они шли, Брелову всё время казалось, что сейчас он проснётся, вот-вот проснётся, и всё исчезнет, как утренний туман в горах Кэльвиарона. Чем глубже он погружался в чарующий мир Адальира и его волшебной красоты, тем меньше ему верилось, что всё, окружающее, существует в реальности.

"― Ну как, в самом деле, я мог попасть из слякотного мегаполиса посреди зимы в устланный зеленью и цветами монастырь Альтвериуса, расположенный к тому же в параллельном мире на запад от Полярной звезды непонятно где?!" ― думал Брелов. И чем больше он думал, тем труднее становилось осознавать всё происходящее вокруг. "― Может быть, я просто уснул перед компьютером во время какой-нибудь игры в стиле фэнтэзи? Но как объяснить все эти годы, ведь я помню каждый день, проведённый мной в Адальире! Ах, да, во сне такое бывает, часы кажутся веками, и всё так правдоподобно, даже реальнее, чем в реальности!" ― Брелов внезапно остановился и с подозрением обернулся к монаху, что следовал за ним сзади, ему захотелось проверить свою догадку, но этот монах был довольно-таки реальным и не казался порождением дивного сна, навеянного фантазиями о далёких землях.

Монах тоже встал как вкопанный, сначала его взгляд скользнул по Брелову, потом смиренно уткнулся в пол. Человек в серой рясе стоял, опустив взор, переминаясь с ноги на ногу. Со стороны могло показаться, что он очень не решителен и застенчив, но Брелов чувствовал неимоверную энергию, исходящую от всех хранителей, включая и этого. Возможно, он не демонстрировал своей силы, просто подчиняясь воле главы ордена, а, скорее всего, сам не хотел конфликта по философским соображениям. Во всяком случае, опасности от него не исходило, напротив, Брелов чувствовал, что заинтересовал этих людей, как его могли бы заинтересовать люди из прошлого века, или инопланетяне, конечно, если бы они существовали.

Они продолжили движение, и вскоре вышли в залу, где хранилось требуемое Бреловым оружие древнего чудовища по имени Лемерон.

― Что это?! ― воскликнул Брелов, едва завидев постамент, на котором возлежало что-то огромное, напоминающее стрелу от башенного крана.

Настоятель ордена растерянно развёл руками:

― Это то, что ты просил ― жезл Лемерона!

Брелов выглядел совершенно обескураженным. Он взобрался на постамент в центре залы и долго там стоял, ошеломлённо глядя на железную палицу метра в три длинной, что была больше его самого. На верхней части жезла располагалось овальное углубление, то самое место, где некогда было магическое око волшебного орудия, разбитое клинком храброго Готрорна в битве при Сальвордере, и погубившее своего хозяина.

― Но я его и поднять не смогу! ― раздосадовано воскликнул Брелов. ― Да что ж это такое?! Издеваетесь вы что ли надо мной?!

― Он не сподобится… ― донёслось из толпы скептическое замечание.

Настоятель обернулся к своим подопечным и сделал знак рукой, призывая всех их к спокойствию.

― Подожди, чужеземец, ― растерялся он, ― но ты сам просил отдать тебе этот жезл! Разве не знал ты, что Лемерон был ростом с трёх тебя? И оружие ему под стать!

― Я не знаю... ― Брелов совсем сник. ― А у вас больше ничего нету? ― добавил он так, словно разговаривал не с настоятелем священного монастыря в параллельном мире, а с продавцом в супермаркете на Лонг-Айленде.

Настоятель вновь посмотрел на рок-музыканта жалеючи, как смотрят, наверно, на убогих:

― Есть ещё доспехи Готрорна, но они могут тебе быть маловаты...

― Вечная проблема найти свой размер, ― попытался пошутить Брелов, и криво улыбнулся. Шутку, впрочем, оценить было некому, ибо монахи шопингов не совершают и не знают о сэконд-хэндах. ― Ну, покажите!

― Ну, пошли! ― немного подумав, согласился старец.

Они двинулись дальше и вскоре очутились в большом круглом помещении, как то, в которое Брелов попал первым, на стенах его, как и на всех прочих красовались письмена и фрески.

Брелов случайно взглянул на одну из картин и просто-таки оторопел, как вкопанный встав перед нею. Настоятель монастыря осторожно приблизился к захватчику и заглянул через плечо.

― Силы небесные! ― воскликнул старец, присмотревшись к картине.

Брелов ощутил, как к горлу подступил комок, он приложил руку к груди и попытался прогнать мешающий спазм, но не мог.

― Что это?! ― наконец вымолвил он.

― Это демоноборец, тот, кто по преданию Филлерста повергнет Гиртрона и станет четвёртым воплощением его в землях Адальира. Великий прорицатель самолично оставил нам его изображение... ― напряжённым шёпотом произнёс монах-настоятель.

Брелов сделал несколько шагов в сторону картины. На этом барельефе было изображено какое-то несусветное чудовище, напоминающее человека, но с большими перепончатыми крыльями за спиной, парящее над скалой, с сияющими глазами, лишёнными зрачков, и мечом в правой руке. И Брелов узнал этот меч, это был его меч с рукоятками от мотоциклетного руля и фарой в центре.

― Но это же...

― Твой меч, ― спокойным голосом закончил фразу, начатую рок-музыкантом настоятель. ― Я сразу заметил его в руке твоей, но подумал, что ошибся...

― Это значит, ― глаза Брелова сверкнули в предвкушении удачи, ― что я повергну Гиртрона?

Настоятель отрицательно покачал головой:

― Ты не похож на демоноборца, о котором сказано в предании, друг, мне думается, что существо, изображённое на барельефе, завладеет твоим мечом...

― То есть?! ― по спине Брелова пробежал холодок.

― То есть, ― настоятель выдержал многозначительную паузу, продолжая при этом сверлить гостя своими острыми глазами, ― лучше тебе избавиться от меча... Ибо если чудовищу суждено обрести твоё оружие, то уж лучше пусть он подберёт его из дорожной пыли, нежели вырвет из твоих рук.

Брелов задумался, и какое-то время размышлял обо всём увиденном и услышанном в этом странном монастыре, больше, конечно, об увиденном. Но вскоре он вновь собрался, ощущая, как волна ярости прокатывается по всему телу, наливая мышцы новыми силами, тогда он резко обернулся к монахам, казалось, он стал научаться использовать злость себе на пользу, если это вообще в принципе было возможно.

― А мне всё равно! Главное, отдайте мне доспехи Готрорна и разойдёмся миром!

― Ишь, какой ворюга! ― зашипел из толпы привратник, которому Брелов при входе сломал посох. ― Так мы и отдали тебе наши сакральные реликвии! Обойдёшься!

Брелов разъярённо заскрежетал зубами, но вовремя обуздал свою внезапную ярость.

― Мы делаем одно дело, я не враг вам, наш враг ― Гиртрон!

Настоятель понимающе кивнул и сделал привратнику жест рукой, чтобы тот успокоился.

― Просто брат Тольтроун серчает на тебя за поломанный посох, ― пояснил он. ― У вас, небось там, ― он потыкал пальцем куда-то вверх, словно знал, что Брелов прибыл из другой реальности и его планета располагается в эфире гораздо выше, ― вещей много, а у нас один посох на все дороги. Мы стараемся беречь свой скудный, но от того не менее любимый скарб. Ты, вот, говоришь, будто мы связаны общим делом, а сам, подобно вассалам Свиртенгралля творишь бесчинства и разрушаешь, созданное другими! Не гоже так-то!

― Вы правы! ― злобно согласился Брелов. ― Но, если вы отдадите мне доспехи для схватки с Гиртроном, то я заплачу вам, только назовите цену! ― у Брелова тоже ещё оставались золотые монеты с памятного и славного рейда в Илверре, которые он и собирался пустить теперь в дело.

― Зачем нам твоё золото? ― хмыкнул привратник, едва заслышав звон в его карманах. ― Раз ты сломал мой посох ― отдай мне что-нибудь взамен!

― Но, что?! ― удивился Брелов, пошарив в пустых карманах жилета. ― Ведь у меня с собой кроме монет ничегошеньки и нет!

― Есть, та волшебная штука на руке! ― монах-привратник указал на напульсник с головой орла.

― Это? ― Брелов вдруг громогласно расхохотался. ― Да, забирай! ― согласился он, подумав про себя, что у этих парней можно было бы и монастырь купить за горсть бусин. Он быстро снял с руки браслет и протянул его монаху. Тот несколько неуверенно приблизился к рок-музыканту, нервно выхватил из его рук странный предмет и поспешил отойти назад.

Остальные монахи тут же обступили собрата кольцом и стали с восхищением изучать, дарованное ему, "волшебное" украшение, то и дело мельком, но с неподдельным интересом, оборачиваясь на Брелова.

― Раз он так легко расстался с ним, то, наверное у них много таких волшебных штуковин, ― сказал привратник своим собратьям по монастырю. ― Ибо на щедрого человека рожа его не очень тянет. В ответ на эти речи Брелов только хмыкнул.

― И ещё, ― сказал рок-музыкант уверенно, ― я пришёл не один, со мной ещё спутница, она голодна и ждёт меня у ворот вашей обители, так, что, если можно, дайте мне какой-нибудь пищи, чтоб я смог ей отнести.

 ― Спутница? ― удивился настоятель. ― Поистине престранный день сегодня, друзья! Но ты ничего не говорил про свою спутницу, путник. Как же вы прошли через крепость Гиртрона, да ещё и вдвоём?

― Сам не знаю, ― задумчиво отозвался Брелов усталым голосом.