Отряд Брелова встречает герддронов

Дороги Гленнвудского леса были широки, но грязны. Когда здесь срубали деревья, почва быстро теряла устойчивость, становилась податливой, и размывалась частыми дождями. Было даже расхожее выражение: "проклятие Гленнвудских дорог", означающее в переносном смысле сложности на пути к достижению поставленной цели.

Отряд вавилонцев двигался быстро, кони были ещё бодры и неслись что было мочи. Впереди отряда на довольно-таки большом удалении скакал Фариселл. Низкорослый рыцарь выполнял функцию разведчика, и должен был вовремя сигнализировать остальным при появлении герддронов. Прочие воины шли сзади: первым Дэльвьир, за ним Авельир с Алёной на чёрном коне, а по бокам от него Силль и Килль. Мечи вавилонцев были обнажены, поскольку вероятность встретить герддронов была очень высока, и они готовились в любой момент отразить возможную атаку.

Фариселл ушёл уже довольно далеко вперёд и затерялся в лесном тумане, но Дэльвьир не ускорял движения, считая, что, чем больше расстояние между ними, тем безопаснее для Избранной.

Вдруг Авельир насторожился, Алёна сразу заметила перемену в выражении его размалёванного чёрно-белой краской лица, и догадалась, что гот что-то услышал своим суперухом.

― Что там?! ― встревожилась Алёна.

― Всадник, ― Авельир нахмурился. ― Может, это Фариселл? Мне показалось, что у его коня на правой задней ноге треснувшая подкова, я слышу характерный звук...

Так и оказалось, сперва из тумана донёсся характерно цокающий топот копыт, а потом появился и сам всадник: Фариселл галопом нёсся в обратном направлении прямо к отряду.

― В сторону! В сторону! ― прокричал он, на ходу размахивая руками. ― В лес, скорее!

Вавилонцы сразу сообразили, что дело серьёзное и не стали переспрашивать и уточнять детали, а сразу выполнили сказанное. Справа к центральной дороге примыкала давно не использующаяся и поэтому изрядно заросшая травами тропа, поднимающаяся вверх по живописному холму, окружённому старинными деревьями с изумрудной кроной, сюда они и свернули.

― Там мельница Тарильо, ― Фариселл указал рукой на вершину холма. ― Спрячемся в ней!

Туман со странной скоростью стал сгущаться, когда отряд Брелова достиг мельницы, он уже окутал всё вокруг, словно тяжёлое от воды облако опустилось в долину. Предметы стали едва угадываться в белой пелене, их контуры двоились и троились, словно во сне, а звуки сделались гулкими и звонкими одновременно. Эхо подхватывало каждый хруст ветки или шорох травинки и разносило их на многие мили вокруг, поэтому теперь следовало ступать особенно осторожно.

Алёна поглядела вперёд и увидела, как из тумана показалась мельница. Это было старое и очень обветшавшее строение из почерневших брёвен, довольно большое и громоздкое. Лопасти колеса сильно поистрепались, остался только каркас. Чуть правее, среди густой рощи располагался большой амбар, где некогда, вероятно, хранили перемолотую муку, туда-то отряд и направился.

Проезжая под потолочной балкой, Килль ловко запрыгнул на неё и перелез на стропилы, проделал он всё это так ловко и грациозно, что просто загляденье. Не зря же он столько времени проводил в рабочем спортзале. Оказавшись под самой крышей, Килль пробрался к небольшому окну, выходящему прямо на дорогу, и притаился подле него. Отсюда с пригорка было видно всё, как на ладони, и даже лес, плотным кольцом окружающий мельницу, не мешал обзору. Авельир вовремя подхватил повода лошади Килля и повёл её рядом с собой подальше от входа. Остальные вавилонцы также проследовали вглубь строения и затаились. Лошади оказались весьма умными, стояли, молча, лишь изредка отфыркиваясь и переминаясь с ноги на ногу. Возможно, они просто ощутили присутствие герддронов, и страх сковал их волю.

― Что видно? ― шёпотом поинтересовался Дэльвьир, прикрыв рот ладонью, словно хотел направить слова точно Киллю.

― Пока ничего, ― отозвался Килль, пристально вглядываясь в клубящийся на дороге туман.

Белые клубы плавно вкатывались в двери амбара, словно морские волны. Всё вокруг стало быстро покрываться сеткой мелких капель конденсата, гривы лошадей и плащи вавилонцев намокли первыми и обвисли под тяжестью росы. Когда клубы наполнили всю рощу, громко запели птицы. Они щебетали на разные голоса, заливисто и весело, как на рассвете в садах магистра Сан-Киви Фарфаллы.

― Ты что имел в виду? ― обратился Дэльвьир к Фариселлу. ― Нет же никого!

― Тише! ― в подтверждение своих слов Фариселл поднял руку, призывая к тишине.

Откуда-то с юго-запада донёсся гром, словно приближался грозовой фронт. Лишь через некоторое время, когда звук в тумане полностью оформился, стало ясно, что это не гроза, а топот копыт на дороге. Килль высунулся в окно и устремил взор на юго-запад, откуда и доносился звук.

На дороге показалось какое-то движение, вскоре первые всадники на исполинских конях проскакали мимо мельницы в сторону Гленнвилля. Из щелей в их шлемах валил густой чёрный дым, а из забрала вырывалось гудящее пламя. Это были герддроны Фаур-Каста. Ведущие в отряде несли серебряные флаги Фаллен-Граунда, затем следовало четыре пары простых воинов с мечами и копиями, а сзади двигались замыкающие с синими флагами Кйа-Ори.

― Раз! ― негромко произнёс Килль.

― Что "раз"?! ― растеряно уточнил Дэльвьир.

― Я даже отсюда слышу, что там прошло явно побольше одного воина! ― надменно фыркнул Авельир.

― Два, три, ― сказал Килль, и обернулся к Авельиру. ― Я не воинов считаю, балда ты, а сборы!

― Сборы?! ― переспросил ошарашенный Силль.

Надо сказать, что "сбором" в Фаллен-Граундской армии именовали отряд из дюжины конных бойцов, обычно в нём было четыре ударных герддрона и восемь штурмовиков.

― Да-да! ― Килль многозначительно покивал. ― Уже пятый сбор к городку двигает!

Алёна, что сидела в седле перед Авельиром, обернулась и поглядела на того испуганным взглядом.

Топот на дороге стал стихать, уносясь куда-то на северо-восток.

― Шесть! ― уже в полный голос произнёс Килль, спрыгивая со стропил. ― Итого семьдесят два герддрона! причём, это воины Фаур-Каста, но что они делают здесь?!

― Бог ты мой! ― Дэльвьир обеими руками схватился за голову. ― Это, что же такое происходит?! Ничего себе, приветики!

― Спокойно! ― призвал Фариселл. ― Значит, Избранная действительно очень важна для судьбы Адальира, если Гиртрон затрачивает такие силы на нас!

― Ты так говоришь, словно от этого легче! ― раздражённо воскликнул Авельир.

Фариселл поглядел на него с явным неодобрением:

― Ну, я понимаю ещё десяток, ну, два, ну, три! ― Силль развёл руками. ― Но здесь шесть сборов, и это явно не вся армия, пришедшая в Гленнвилль!

 ― Как же их местные не заметили, тот же ваш Аллвэ? ― наивно спросила Алёна, и вопрос её просто ошарашил даже и самих вавилонцев.

― А, вправду, почему?! ― Силль недоумевал.

― Потому что они именно нас ждали, у них приказ на наш отряд, вот они и скрывались до поры до времени, ― догадался Авельир. Тут он заметил, что Алёна вся трясётся от страха и укутал её своим плащом.

― Свиртенгралльский гильдиец как-то сообщил им о нашем прибытии, ― добавил Фариселл. ― Но, всё-таки как же они так быстро сюда добрались? Может, они патрулируют весь Гленнвуд?

При этих словах по спинам вавилонцев пробежал холодок. Хотелось всё-таки думать, что это не так, ведь иначе обычное путешествие могло превратиться в бесконечную череду сражений с прихвостнями Гиртрона. Только теперь, некоторые из отряда начинали полностью осознавать серьёзность происходящего, это была уже не игра. К тому же возникала ещё одна проблема, исчез фактор неожиданности, так ловко используемый ими раньше. Никто и представить не мог, что виной всему пророчество Филлерста и, предсказанное им солнцепомрачение. Герддроны искали Брелова, потому что Гиртрон счёл именно его тем самым демоноборцем, и именно за ним следил гильдиец в трактире. Про миссию же отряда и Избранную Гиртрону ничего не было известно. Он бредил исполнением пророчества и обретением новых сил для новых свершений, но в отряде Брелова об этом никто и не догадывался...

― Тс-с-с! ― Килль приложил палец к губам. ― Там ещё кто-то двигает!

Из тумана, клубящегося над дорогой, показались неясные очертания какого-то непонятного объекта. Килль изо всех сил напрягал зрение, но никак не мог понять, что или кто там находится. Несколько тёмных пятен, похожих на сгустки дыма, с низким гулом проследовали за герддронами в сторону Гленнвилля и скрылись из виду за поворотом.

― Ну, чего там ещё?! ― занервничал Авельир, едва заслышав странный гул.

― Фиг его знает, муть какая-то! ― развёл руками Килль. ― Что-то пролетело в тумане, но я ничего не рассмотрел!

― Надо было тебе туда лезть, из тебя всегда получается хороший дозорный! ― Дэльвьир по-дружески толкнул Авельира локтём в бок.

Туман стал рассеиваться и уноситься по дороге вслед за герддронами. Это выглядело, словно ветер сдувает облако, обосновавшееся в долине, но на дереве ни листочек не колыхнулся. Здесь явно использовались силы стихий, но кто же из прихвостней Т'эрауса мог ныне овладеть их могуществом? Стихии никогда не были подвластны перстам его нечестивых слуг, это мог делать только сам Гиртрон либо его верный колдун Стронцвет...

― Туман ушёл, значит, опасность миновала, ― сообразил Фариселл. ― Сейчас самое время продолжать путь! Если будем двигаться с прежней скоростью, то к вечеру мы сможем добраться до зарльского поселения.

― Это ж крюк какой давать! ― возразил Силль. ― Может, через Шейнлигленн пройдём, через долину водопадов? Там красиво очень!

― Фариселл прав, ― поддержал низкорослого рыцаря Дэльвьир. ― Лучше держаться подальше от больших дорог, чтобы сократить до минимума вероятность встречи с герддронами.

― Переночуем по-быстрому в сельском трактире и к следующему утру выйдем в Гвирендорф, ― подтвердил затею Авельир. ― Ну, двинули?

― Двинули! ― Килль уверенно покивал головой. Он пробежался по стропиле, и ловко спрыгнул на своего коня, попав прямо в седло.

Отряд опрометью ринулся из амбара и, вернувшись на дорогу, продолжил удаляться от Гленнвилля прежним строем с Фариселлом впереди.

 

Волгаллион – страж тоннеля

Брелову удалось раскачаться и допрыгнуть до выступа, а Филирд помогла ему залезть и удержаться на нём. Оказавшись на тверди, он повернулся к стене, прикидывая, как выбраться на поверхность и с ужасом заметил, что из стены тоннеля на него с ненавистью смотрит что-то. Филирд увидела, как изменилось выражение лица рок-музыканта, и поспешила обратиться в ту же сторону, куда с ужасом в глазах смотрел он.

Из каменной стены колодца на них глядело отвратительное подобие морды, будто бы сложенное из глины и покрытое корнями. Конечно же Брелов знал легенду о страже Шадоурока, но не предполагал с ним сражаться. Имя ему было Волгаллион и обитал он здесь с незапамятных времён, неотлучно сторожа все входы и выходы из скалы Гиртрона.

Чудовище стало медленно выступать из стены вперёд, открыв огромную пасть, в которой вместо зубов торчали острые камни. Чем дальше оно выдавалось из стены, тем меньше оставалось свободного места на пяточке. Огромная голова клацала каменной челюстью, пытаясь ухватить зубами отступающих к краю, но из-за нехватки манёвренности ей никак это не удавалось. Брелов выхватил меч и принялся с остервенением крушить каменного монстра. Волгаллион громогласно рычал, скалился, выбрасывал из пасти фонтаны песка и грязи, но продолжал надвигаться. Меч Брелова оставлял в каменном теле ужасающего стража рытвины и выбоины, но это не мешало тому продолжать уверенно двигаться вперёд. Когда Брелову всё-таки удалось вывалить из морды чудовища огромный валун, та рассыпалась, но на её месте тотчас проступила новая, целая и невредимая, только ещё и побольше.

Поняв наконец, что мечом здесь не совладать, Брелов решил пойти на риск:

― Это Волгаллион! Надо взбираться по нему! ― вскричал он. ― А то он просто столкнёт нас в пропасть или сожрёт!

― Но как?! Оно проглотит нас целиком! ― испугалась Филирд, балансируя на самом краю выступа.

Вдруг весь колодец стал сжиматься, а из его стен показались огромные трёхпалые клешни, с когтями из заострённых гранитных осколков.

― Нет другого выхода, другого выхода нет! ― продолжал кричать Брелов. ― Главное преодолеть страх, это возможно! Смотри на меня и повторяй!

Брелов ринулся вперёд и, не давая монстру опомниться, вскочил обеими ногами на его нижнюю челюсть, потом перепрыгнул на верхнюю, на нос, затем выше ― на лоб и выпрыгнул из тоннеля.

― Давай, Филирд! Делай всё также! Ты сможешь, ты должна смочь, сегодня мой день!!!

Филирд, привыкшая совсем к другой жизни, многого боящаяся, не смотря на мастерство воина, которым она обладала, должна была теперь сделать невероятное и практически невозможное, сама пойти к этому чудовищу в пасть, да ещё и ухитриться взобраться по этой грохочущей куче наверх.

Девушка ещё больше побледнела, хотя, казалось, дальше уже некуда, и стала совсем белой, как лист офисной бумаги. Всё лицо её свело гримасой ужаса и отвращения. Собрав оставшуюся храбрость в кулак, она, всё-таки зажмурившись, бросилась вперёд, и ― о, чудо! ― сумела не только не попасть в огромную пасть каменного монстра, но даже и повторить все прыжки, только что проделанные Бреловым. Но чудовище, словно специально подгадав момент, содрогнулось, и Филирд не хватило каких-то сантиметров, чтобы долететь до края тоннеля. Волгаллион истошно взревел, предвкушая победу. Брелов ринулся вперёд и ухватил, падающую в бездонную пропасть девушку за руку.

― Я падаю! ― завизжала Филирд.

― Я тебя держу, попробуй дотянуться до меня второй рукой! ― руководил Брелов, перекрикивая ревущего каменного великана. ― Я не выпущу тебя, не бойся! ― он ещё сильнее сжал руку.

Раздался треск: расшитая золотыми узорами перчатка, не выдержав чудовищной нагрузки, расползалась по швам. Брелов и опомниться не успел, как ладонь Филирд выскользнула из рвущегося шёлка. Он лишь увидел, как её испуганные глаза уносятся от него с неимоверной скоростью и как танцуют на ветру её чёрные волосы.

Филирд пролетела весь тоннель, вскрикивая и ударяясь о стены, в попытке ухватиться за что-нибудь и угодила в один из ходов на дне колодца. Осталась ли Филирд жива, Брелов знать не мог, он лишь видел, как её тело, соскользнув по наклонной плоскости, скрылось в черноте пещеры, вход в которую располагался слева от разделительной стены во впадине на самом дне. Брелов издал чудовищный крик, исполненный негодования, досады и бессильной ненависти:

― Да что ж это такое! ― кричал он. ― Зачем я летел в эту дыру, чтобы здесь было то же самое?! Везде одно и то же, никогда не бывает так, как хочешь ты! Всегда тебе указывают и ставят рамки, ограничения, которые давят тебя, отрезают пути, перекрывают кислород! Почему я не могу дышать полной грудью?! Почему?! Кто сказал, что я не могу установить свои законы?! Силий! ― Брелов поднял глаза к голубому небу. ― Зачем ты убедил меня, что я избранный, если я не могу спасти даже одного человека?! Зачем мне моя мифическая сила, если грязная тварь с камнями вместо мозгов, и та сильнее меня?!

Тут он совсем выдохся и, упав на колени, выпустил меч из рук. Тело его жаждало отдыха, разум отказывался работать. Хотелось просто упасть на траву и не вставать, и лишь злость возобладала над ним. Только благодаря ярости, он всё ещё продолжал стоять на коленях среди луга. Тут до него долетел омерзительный хохот, похожий скорее на какое-то тошнотворное чавканье и клокотанье, доносившийся из колодца. Это чудовище насмехалось над ним. Пред глазами Брелова вдруг возникло лицо Филирд, уносящееся вглубь Шадоурока. Её лицо и этот ненавистный смех заставили его встать с колен и подобрать с земли меч.

Стиснув зубы так сильно, что на его дёснах выступила кровь, Брелов занёс меч над головой, и, подлетев к обрыву, с яростным воплем вонзил его в каменный глаз гогочущего чудовища.

― Получи, мразь! ― прокричал он, когда клинок, раздробив камень, погрузился в вязкую глиняную грязь.

Чудовище завыло, да так, что у Брелова уши заложило, из глаза хлынул поток грязи вперемешку с песком. Уязвлённая голова стала пятиться назад, Брелов, заметив это, спрыгнул на хорошо знакомый выступ и стал гвоздить отступающего что было силы своим рокерским мечом, и продолжал гвоздить он до тех пор, пока клешни и голова Волгаллиона снова полностью не впечатались в стены тоннеля.

Всё стихло, лишь сердце Брелова комком надрывно колотилось в горле. Он повернулся к чернеющему тоннелю, туда, куда только что рухнула Филирд.

― Ну, уж нет! ― сказал он сам себе и тут же его сердце на мгновение застыло без движения, а когда снова пошло, то стучало уже ровно и уверенно, как новый хронометр. ― Я должен победить, я спасу тебя, Филирд, и никто не помешает мне, никакие правила! Гиртрон! ― крикнул он имя страшного короля: и тут же небо затянули свинцовые тучи, поднялась буря, воющий ветер стал валить огромные деревья. Хлынул дождь, а под сводом небес засверкали, вьющиеся серпантином, молнии. Даже земля задрожала под его ногами, лишь произнёс он запретное имя чудовища.

― Гиртрон! ― прокричал он вновь, обернувшись к чёрной горе, и дождь усилился стократ, а молнии покрыли всё небо и гром оглушительным эхом прокатился по округе. ― Я достану тебя, я уничтожу всё, чем ты владеешь! ― пообещал Брелов воображаемому противнику. ― Выходи сражаться!

Брелов ожидал, что зловредный и подлый Гиртрон тут же появится откуда-нибудь с огромным войском, как это обычно происходило в компьютерных играх, но в округе не было ни души. Оглядевшись, Брелов презрительно фыркнул.

― Nunquam petrorsum, semper ingrediendum^[1], adversus necessitatem ne dii quidem!^[2] ― проскандировал он, прижал меч плоской стороной к ноге, чтобы не пораниться в полёте, и, недолго думая, сиганул в чернеющий ход.

 

Брелов возвращается в Шадоурок

Несмотря на огромную высоту, Брелов сумел приземлиться профессионально, правильно распределив инерцию, и этим сохранил себе жизнь. Он даже не сильно ударился об пол и мог бы тут же вскочить на ноги и продолжить сражение, но по воле богов, угодил Брелов в соседний ход, а не в тот, куда только что упала Филирд. С грохотом он прокатился по наклонному коридору, уходящему куда-то вниз в самые глубины Шадоурока, громко при этом ругаясь и призывая на помощь всех богов Адальира. Тоннель вывел его в новый ход с земляными стенами и всё тем же зловонным запахом. Поднявшись, и немного осмотревшись, Брелов увидел в стенах массивные деревянные двери, окованные железом. Тогда он понял структуру подземелья, соседний тоннель, куда угодила Филирд, должен был идти параллельно этому, и, если она осталась жива после падения, то сейчас была именно за одной из этих мощных дверей. Брелов долго пытался выломать двери при помощи своего верного меча, но те были слишком прочны. Тогда он побежал дальше по коридору и, увидев двух стражников-великанов, атаковал их. Так он пытался выместить свою злость, досаду, ненависть и разочарование, которые переполняли его. Стражники даже не успели опомниться, как Брелов поверг их на пол мощнейшими ударами остро отточенного клинка. Они лишь нечленораздельно взревели и рухнули на каменный пол подземелья, а Брелов продолжал с остервенением гвоздить их доспехи, пока не обратил те в пыль. В пылу схватки, он сам не понял, как сумел в одиночку одолеть этих титаноподобных монстров.

Когда жар остыл, Брелов вновь попытался было броситься рубить очередную дверь, но одернул себя. Его надежда на то, что он может изменить законы этого мира, практически полностью угасла: он не смог спасти Филирд, он не может прорваться сквозь проклятые двери, всё что он сумел ― это сразить нескольких воинов из бесчисленной армии властелина Свиртенгралля, что, по сути, было каплей в океане.

"Раз так, тогда я просто пойду дальше, и уничтожу столько этих чудовищ, сколько смогу!" ― решил Брелов, и уверенно двинулся вперёд.

Трудно сказать, как долго он блуждал внутри скалы, пока не попал в ответвляющийся в сторону от основного хода короткий тоннель. В его конце брезжил тончайший луч света ― стало быть, там был новый выход на поверхность.

 

Второе появление Гиртрона

Брелов шёл практически в полной темноте, едва разбирая дорогу, когда вдруг натолкнулся на кого-то. Он резко отпрянул, и увидел перед собой высокого воина, одетого в причудливые чёрные доспехи с фиолетовым отливом. С плеч его спадал длинный блестящий плащ, а лицо скрывал шлем, по форме напоминающий сделанный из металла череп с острыми шипами выдающимися вперёд из подбородка и двумя заострёнными пластинами, поднимающимися над глазницами, подобно рогам, растущим изо лба. Вместо забрала на шлеме располагалась поперечная решётка, разделённая по центру. В прямоугольных глазницах воина, похожих на смотровые щели танка, стояло ровное алое сияние, а из складок плаща струился ледяной туман. На уровне лба шлем опоясывало нечто вроде короны из отточенных стальных шипов разной длины, а из-под неё на плечи спадала чёрная блестящая материя, сливающаяся с плащом. С минуту он, молча, глядел на Брелова оценивающим взглядом, будто собирался покупать. А Брелов не мог даже пошевелиться от ужаса, сковавшего его по рукам и ногам, и лишь слышал, отбивающее ритм собственное сердце, и как гудит огонь в глазах этого странного воина. Брелов никогда раньше не видел такого, но сразу узнал чудовище, и понял, что пред ним стоит сам повелитель Свиртенгралля смертоносный огнедышащий наследник Старгерольда Гиртрон...

Третье воплощение Даосторга беззвучно отступило назад и стало медленно вынимать из ножен меч, на лезвии которого плясало недоброе жёлтое пламя. Клинок еле слышно шелестел о ножны, как сухая трава на осеннем ветру. От этого звука мурашки бежали по коже. Внезапно оцепенение спало, и Брелов стал пятиться назад, не выпуская короля Свиртенгралля из виду, вцепившись в него глазами. В тот момент ему припомнилось странное четверостишие, авторство которого приписывалось летописцами Адальира самому же Гиртрону. Когда-то Силий поведал и ему эти слова:

 

Нас с тобой объединяет

Сила древнего стремления

Жажда крови, жажда власти

Страсть к войне и разрушениям...

 

― Nunquam petrorsum, semper ingrediendum!^[3] ― пробормотал Брелов, словно пытаясь воодушевить и подбодрить себя, но на этот раз слова ему не помогали, ноги, не подчиняясь разуму, сами пятились.

Гиртрон не торопился, понимая, очевидно, что Брелову некуда деться. Он медленно и абсолютно бесшумно, но неотвратимо наступал на свою очередную жертву, и от этого беззвучия у Брелова словно бы лопались барабанные перепонки. Казалось, что его безжизненный шлем-череп усмехается, предвкушая расправу над надоедливым смертным. Музыканта обуял чудовищный страх, один вид Гиртрона заставлял все мускулы волевого лица Брелова искажаться и танцевать в гримасе ужаса. Брелову уже некуда было отступать, он вжался спиной в земляную стену в том месте, где из трещины лился солнечный свет, но она была слишком мала, чтобы он смог протиснуться на поверхность. Он одновременно ощущал спиной и лёд каменных сводов, и жар солнечного луча, проникающего в это подземелье и обжигающего его тело.

Гиртрон приблизился уже вплотную. Брелов чувствовал его огненное дыхание, паром вырывающееся из забрала, и видел, как струится голубоватая ледяная дымка из складок его плаща. Мысли Брелова стали путаться, а перед глазами всё поплыло, он уже с трудом стоял на ногах и еле удерживал свой верный меч. Бросить оружие ему не позволяла лишь возобладавшая над растерянным разумом злоба ― он давно сроднился со своим мечом, не слабее, чем Гиртрон со своим, и физически не мог отпустить его.

Гиртрон сочетал в себе лёд и пламя, он соединял несоединимое, он владел силой огня и мощью северного урагана, словно яд, он проник во все жилы Брелова и пронизал его плоть, а теперь отравлял рок-музыканта изнутри. Сквозь дымку одурманенного взгляда, Брелов различил занесённый меч, лезвие которого окутывало недоброе лимонное пламя, когда его тело поплыло куда-то вверх.

― Сила древнего стремления! ― пробормотал Брелов, отключаясь.

 

* * *